Усольский историко-архитектурный музей
«Палаты Строгановых»

Время работы
Среда — воскресенье с 10:00 до 17:00
Понедельник, вторник — выходной день
«Киот. Иконы авангарда»
2014 год. Март
Само название серии выставок – «Иконы авангарда» - это почти оксюморон, то есть сочетание несочетаемого. Но только на первый взгляд. Автор этого выставочного проекта, работающий над масляными полотнами, графическими листами и инсталляциями, в него включенными, принципиально переосмысливает, расширяет понимание слова «икона». Выводит его за привычные рамки христианской традиции. Суть концепции Сергея Малютина состоит не в «канонизации» авангарда, а в следующем: иконой является любое художественное произведение, способное стать средством одухотворения, прозрения, приобщения зрителя к метафизике. К миру бытия законов и закономерностей – невидимых, но самых реальных, которые и составляют суть, соль и основу всего мироздания, но, как всякие корни, открыты только внутреннему взору.

Сергей Малютин в своем творчестве многократно обращается к Откровению Иоанна Богослова, переводя сложный текст, исполненный истинно христианского символизма, в визуальные образы, которые тоже становятся все более немногословными и условными. Многие из картин-символов последней серии, технологически имитирующие древние иконы, представляют собой полихромные изображения христианского креста, например, на золотом или красном фоне. Надо отметить, что эти цвета характерны для фонов икон восточно-христианской традиции. Золотой фон символизирует небесный свет, вообще Божественное, а не земное пространство, а красный в христианской традиции – это цвет мученичества, прежде всего Страстей Христовых, без которого невозможно было бы Его Воскресение из мертвых, и по образу и подобию – мучений, принятых святыми за Христа во имя вечной жизни. В полотнах Сергея Малютина, посвященных теме креста, колористическая композиция определена, конечно, не только символическим смыслом, но и чисто эстетическими критериями. Сочетания благородных, поистине светоносных цветов необыкновенны и действительно ассоциируются с древними иконами и византийскими миниатюрами.

Кроме этого несомненного источника вдохновения автора стоит упомянуть и некоторые авторитеты определившие направление его творческого развития. Друг и учитель живописца Георгий Никифорович Тебляшкин, принадлежавший к кругу ведущих монументалистов России, таких как Андрей Васнецов, Борис Милюков, Виктор Эльконин, позиционировал процесс создания художественного произведения в изобразительном искусстве как интуитивный путь бесконечных поисков, внезапных открытий, неожиданных и неочевидных взаимосвязей и взаимовлияний.

Своеобразие творчества Сергея Малютина заключено отчасти в его поразительной многогранности, даже многоликости, которая, тем не менее, позволяет автору сохранить индивидуальный стиль, характер не только во всех жанрах, но и во всех сферах деятельности. Малютин работает и в монументальном искусстве, и в декоративно-прикладных формах, что можно считать опытом постижения и открытого и камерного типов пространства.

Говоря о киотах Сергея Малютина в целом, отмечается интересный эффект контраста – самих икон, написанных более или менее канонично, и геометрических, супрематических композиций, «в контекст которых они инсталлированы» перед публикой. Этот контраст выявляет несовместимость двух измерений. С одной стороны – каноническое пространство вечного, вневременного, но воплощенного (ведь Христос принял на себя все тяготы человеческой природы и тем самым навсегда сделал ее, равно как и всякую земную материю, достохвальной (достойной хвалы), то есть достойной формой выражения нематериальных, духовных явлений). С другой стороны – авторское измерение временного и разновоплощенного – искусственной формы, найденной вне модуля человеческого тела. Эти две системы измерения пространственно приближены друг к другу и тем самым (а не только по своей природе) подчеркнуто оппозиционны; тем не менее, исходя из авторского замысла создания «киота, равноценного иконе по способности духоносности», можно рассматривать их как два пути познания одного источника – метафизической сущности бытия.

Икона – это традиционный, канонический путь, заповеданный Богом, прежде всего, самой красноречивой Его проповедью – фактом воплощения Бога-Сына в человеческую природу. А подобный киот можно определить как индивидуальный, неканонический и неканоничный, по сути, рационалистический путь автора к познанию Божественного. Это еще и путь преодоления пустоты и неопределенности, аморфности пространства вокруг иконы, путь создания архитектонического контекста, который, по мнению художника, необходим для более адекватного ее восприятия. Ведь икона уже вырвана из ее естественного и, на самом деле, единственно верного контекста – храмового, литургического, и помещена в мир, как одинокая проповедь Божественного, как «глас вопиющего в пустыне». Таким образом, одна из задач Сергея Малютина – подготовка современного, более или менее светского зрителя к созерцанию иконы вне церковного пространства, но при этом субъективная, совершенно самостоятельная трактовка художником (ведь он не иконописец!) метафизического смысла того или иного иконописного образа, сюжета неизбежна. Особенно важно то, что Малютин рассматривает икону, прежде всего, как живое свидетельство прошлого, как «очевидца» веков и поколений, памятник культуры, то есть ценность не только художественную, но и духовную и историческую. Эта «метафизическая нагрузка» как сущность каждой «черной доски», во многих случаях еще и восстановленной автором из пепла (путем реставрации), одухотворяет в свою очередь и киот. Вдыхает в него жизнь и духовное напряжение молитв и чаяний верующих нескольких столетий. Художник вступает в диалог с «веками, историей и мирозданьем» еще и путем включения в некоторые киоты в качестве ассамбляжа таких древних и подлинных предметов, как наконечники стрел, копий и других археологических находок. Привносит в современные геометрические изыскания дух древности, настолько отдаленный, что она кажется нам сказкой.

Раскроем методологию Малютина, которую можно назвать «процессом разгадывания образа». Художник здесь – вопрошаемый, то есть идентификатор, которому «высшие инстанции» загадывают загадки, посылая в его сознание духовные, интеллектуальные импульсы, которые нуждаются в образном, материальном воплощении. И каждый раз автор в процессе этого мистического диалога – для того, чтобы прорваться к вневременному смыслу и несовременной стилистике иконы, подсознательно «возвращается» на несколько тысячелетий назад – к архаичному мышлению, для которого характерно естественное слияние логики и интуиции, их неразрывная близость. Процесс созревания авторского образа можно назвать плодотворной паузой между загадыванием и отгадыванием метафизической загадки, - паузы, исполненной духом крайнего напряжения всего человеческого существа. Ведь для мобилизации интуитивного мышления необходима так называемая «атмосфера опасности», в которой поиск решения воспринимается сознанием как единственный выход из сложившейся ситуации. Художник как будто играет – и сам с собой, и с иконой. И такая серьезная мистическая игра, как вживление древней традиционной реликвии в авторский мир «переживаний» плоскости, объема, цвета, - опасна и требует от идентификатора особой ответственности и мужества. Но нельзя забывать, что каждый художник (самом широком смысле этого слова), дерзающий разгадывать загадки метафизического бытия, должен запастись мужеством, и терпением, и ответственностью. Равно как и зритель, стремящийся понять разгадки художника. Награда же за все это – познание истинной красоты, которая «будто смещает само понятие страха и тем уже будто роднит с бессмертием».

Итак, можно сказать, что икона в киоте – историко-культурный факт – в исполнении Сергея Малютина становится синтетическим артефактом, созданным для преодоления, преображения материального и очевидного.

Смелая попытка Малютина если не всегда синтезировать, то, по крайней мере, сблизить, я бы сказала, столкнуть две реальности – иконописную и авангардную – может быть названа характерной тенденцией современной культуры, вообще сознания нашего, во многом уже апокалиптического времени. Эклектичное, усложненное, эсхатологическое сознание подчас познает и приобщается к вере непростым рационалистическим, но в любом случае эмпирическим путями. И, как всегда, закономерности эпохи находят свое отражение не только в частных судьбах людей, но и в художественной культуре, поскольку культура суть проекция жизни, ее производная. 


 К. Александрова